По понятиям прокурора
В полночь телефонным звонком оторвал от подушки дежурный милиции: «В мужском общежитии женщину изнасиловали!». В северном городке это было редкостью, удивительной в условиях тогдашнего примитивного быта. Многое в нём, в том числе и сексуальный комфорт, было проблемой самих работяг. Водка не могла заменить вахтовикам отсутствие культурно-просветительного досуга, семьи и женской ласки, а природа требовала своё. Вот они и оторвались на залётной пташке, попавшей в общагу без разрешения неприступной комендантши, считавшей, что в СССР секса нет (Фраза администратора интуристовской гостиницы «Ленинград» Людмилы Ивановой, прозвучавшая в 1986 году на советско-американском телемосте Владимира Познера и ставшая крылатой).
Бдительная вахтёрша, обнаружив среди жильцов второго этажа нездоровый ажиотаж, забила тревогу. Но её звонок по 02 совпал с поздним ужином милицейской дежурки. Кроме того, подозрение на изнасилование – это ещё не убийство. Одним словом, милиция не поторопилась, поспособствовав тем самым азартному вовлечению в «насильники» всей буровой бригады.
Милицейский «уазик» привёз меня, не совсем проснувшегося, в больницу. Удостоверение личности у женщины отсутствовало, и запись в журнале была сделана со слов фельдшера скорой помощи: «Валя, около 30 лет, приехала из Тюмени». Не оказалось в приёмном отделении и прокурорского постановления о назначении судебно-медицинской экспертизы. Я всегда старался работать по закону. Поэтому сразу же дозвонился до дежурного милиции и потребовал привести всё в соответствие. Тот, сославшись на необычность ситуации, клятвенно пообещал утром предоставить всё необходимое и упросил меня послужить отечеству с временным отступлением от уголовно-процессуального кодекса. Предвидя, что моя принципиальность может растянуть удовольствие на всю оставшуюся ночь, я переоделся и шагнул в смотровую комнату. В нос ударила удушливая смесь запахов - алкоголя, пота и спермы. На синей медицинской кушетке безмятежно дрыхла после напряжённого сексуального марафона полуголая, гладкая, молодая, пьяная вдрызг женщина. Нашатырный спирт не помог. Издав несколько нечленораздельных звуков, она вновь впала то ли в беспокойный сон, то ли в недавние плотские переживания. Пришлось, минуя жалобы и анамнез, приступить сразу к объективному исследованию. Помог мне дораздеть бесчувственный объект экспертизы и перенести его на гинекологическое кресло дежурный по больнице терапевт, здоровяк и весельчак Станислав. После этого он остался около меня и с интересом наблюдал за работой судебного медика. Осмотр я закончил взятием содержимого из влагалища на марлевый тампон. Мой добровольный помощник, несмотря на свою балагурскую простоту, ещё не забыл студенческий курс судебной медицины и поинтересовался: «Как же судебно-биологическая экспертиза установит, кто из мужиков влил сперму в эту чернильницу?». Ответить я не успел. Валя внезапно откликнулась на мои манипуляции в области половых органов благодарным мочеиспусканием. Омовения избежал, отпрыгнув к ростомеру. Стас отреагировал на чрезвычайную ситуацию молниеносно и матом: «Мария, утку, так твою мать!». Санитарка в это время готовилась выполнить после неприятной больной текущую дезинфекцию. Не растерявшись, подхватила с пола тазик. Получилась картинка – не для трезвого ума. Раскинувшаяся на гинекологическом кресле спящая красавица. Тугая струя, бьющая из известного места, описав дугу, звонко опадает прямо в центре посудины, которую старательно держит на уровне промежности санитарка. Два оторопевших доктора в белых халатах почтительно застыли по бокам в почётном карауле.
…Когда опорожнение закончилось, дежурный персонал озадачился, как избавиться от пьяной секструженицы. Посоветовал вызвать милицию и вернуть им это сокровище. Возвращаясь на санитарной машине домой, вспоминал юридическую формулировку изнасилования - «половое сношение с применением физического насилия, угроз или с использованием беспомощного состояния потерпевшей». В данном случае подходило только последнее. Не исключено, что потерпевшая и сама хотела «любви», но алкогольная прострация не позволяла ей выразить свою ослабевшую волю. Остервеневшие от водки, сексуальной голодухи и трудового однообразия буровики сами догадались о страстном желании напившейся с ними ночной бабочки. И понесут за свою смышлённость страшное наказание. «Изнасилование, совершённое группой лиц… наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со ссылкой на срок от двух до пяти лет… либо смертной казнью» (УК РСФСР, ст. 117, действовал в 1960-1996 годах). Да, dura lex, sed lex.
…Утром на работе, не обнаружив постановления о назначении уже выполненной мной экспертизы, дозвонился до милицейской дежурки. Но выразить гневное «фе!» не довелось. Ночной дежурант, якобы, уже сменился, а новый прикинулся несведущим. Необязательность и умение безрезультатно крутиться на одном месте всегда выделяли милицию среди других слоёв населения. Осерчав, набираю телефон прокурора. Тот не в курсе. Но обещает оперативно разобраться. Не прошло и часа, как он восторженно прокричал мне в трубку, что распорядился всю работу по групповому изнасилованию прекратить, жрицу любви – упрятать в кутузку за бродяжничество (многократные переезды из одного населённого пункта в другой, сопряжённые с уклонением от общественно полезного труда … наказывается лишением свободы на срок до двух лет, УК РСФСР, ст. 209).
Вот так разобрался! Ошеломлённый его нестандартным решением и, не осознав всех его последствий, я потерянно попытался спросить, что мне делать с оформлением ночной экспертизы и марлевым тампоном, но запикали короткие гудки...
Поразмыслив, высоко оценил прокурорскую мудрость. Пересадить в тюрьму полобщаги – это было по закону. Но бригада покорителей севера явно перевешивала одну беспутную бродяжку. И непреклонный прежде Кузьмич (да будет земля ему пухом!) поступил по понятиям.
PS. Знаю в истории России только один умилительный пример столь трогательной заботы о мужском благополучии. Двадцативосьмилетняя француженка Полина Гебль последовала в Сибирь за своим женихом-декабристом Иваном Анненковым. Сочувствуя каторжникам, наняла здоровую девку, подкупила водовоза, который доставлял воду в острог, и часовых. Под вечер девку посадили в пустую бочку, часовой открыл ворота острога и, выпущенная на двор, она была проведена в арестантские комнаты. Изголодавшиеся по женскому телу декабристы, до тридцати человек, натешились и едва не уморили волонтёрку. Тем же порядком утром её вывезли из острога. После этого ещё несколько раз удалось повторить эту проделку. Не подумайте, что будущая мать была безнравственной женщиной: после замужества она родила от любимого мужчины 18 раз и прожила с ним счастливую жизнь. Романтическая история двух влюблённых воссоздана в фильме В. Мотыля «Звезда пленительного счастья», разумеется, без этого эпизода, известного из единственного источника – неопубликованной статьи М.М. Попова «Конец и последствия бунта 14 декабря 1826 г.», хранящейся в рукописном отделе библиотеки Академии наук и частично опубликованной как приложение к мемуарным «Запискам» Анненковой Полины. Поэтому неразборчивые люди приписывают изложение этого эпизода автору мемуаров.