Жизненный эксперимент


Многочисленные ссылки - для самых дотошных и терпеливых!
 
Здесь - только факты.
 Эмоции - в сердце.
 Автор
Экспертиза, не стоящая выеденного яйца
 
Заместитель по экспертной работе воспользовался остатками советской распределительной системы. На июнь разжился семейной путёвкой в местный санаторий. 17 мая 2007 года заявление на отпуск подписал начальник (см.).
18 мая в мой кабинет вошел стройный молодой следователь следственного управления при УВД по Калининскому административному округу г. Тюмени Перескоков Сергей Николаевич. Постановление о назначении медицинской судебной экспертизы, поданное им, соответствовало милицейской лаконичности и содержало примитивную задачку (см.). Смущало только, что для назначения экспертизы понадобилось более двух месяцев. О хулиганстве и тяжком вреде здоровью было известно в день преступления. В Советском Союзе  такое дело уже пылилось бы в судебном архиве, а преступник томился в колонии. Волокита или сверхперегруженность следствия - налицо. В ответ на моё недоумение следователь, принявший дело от дознавателя Гаркуши Н.А. 26 марта, раскрыл карты. Главные фигуранты – люди непростые. Обидчик - Мальков Андрей Николаевич, культурист, мастер спорта международного класса, в 2004 году серебряный призёр чемпионата России и Восточной Европы по бодибилдингу в тяжёлом весе (более 95 кг), тренер по общефизической подготовке хоккейной команды «Газовик». Потерпевший – Кудинов Игорь Николаевич, сотрудник влиятельной газеты "Тюменские известия", учреждённой парламентами всех трёх частей Тюменской области: Тюменская областная Дума, Дума Ханты-Мансийского автономного округа - Югры, Государственная Дума Ямало-Ненецкого автономного округа. Инцидент произошёл 27 февраля во Дворце спорта, когда тренер выбил кулаком глаз  болельщику за то, что посмел "подбодрить" окриком "Вратарь – дыра!" голкипера любимого "Газовика", проигрывавшего приезжей "Ижстали".
Потерпевший сохранил повреждённый, но слепой глаз. От энуклеации, предложенной в тот же день в Тюменской областной клинической больнице № 2, отказался и рванул с неушитой раной на редакционной машине в Екатеринбург, где целостность глазного яблока восстановили, но сохранить зрение не смогли.
Кроме меня, сосредоточенного только на своей непосредственной работе,  об этом знал весь городской спортивный мир.  Газета в марте (см.) и апреле  (см.) напомнила о происшедшем. Трескотня электронных СМИ, бессовестно перекатывавших друг у друга неполную, искажённую и фальшивую информацию, просто зашкаливала. Не зря, следователь миновал расположенное этажом ниже Тюменское межрайонное отделение, где выполняются такие экспертизы. "Разумно… - подумал я, - давление "авторитетов" с двух сторон искорёжит простенькую экспертизу до неузнаваемости. Исправлять-то всё равно мне придётся".
Поэтому постановление и представленные медицинские документы зарегистрировали в кабинете напротив, в отделе сложных экспертиз для комиссионного исполнения. Роль эксперта-организатора[1] взял на себя. Решимость следователя довести дело до суда вселяла уверенность, что на проведение экспертизы моего предотпускного месяца хватит. Сразу же заявил Сергею Николаевичу устное ходатайство о предоставлении заверенной ксерокопии из журнала приёмного отделения Тюменской областной клинической больницы № 2, куда со стадиона привезли болельщика, амбулаторной карты из поликлиники по месту жительства и Тюменского областного глазного диспансера (см.).

Следственный эксперимент

Закон разрешает распределять экспертизы и определять её комиссионный характер только руководителю экспертного учреждения[2]. Но на практике мы этого не придерживались, о чём было прекрасно известно начальнику (см.). Эту ситуацию я называл "Неисполняемым законом". На этот раз своеволие закончилось выговором, объявленным через 1,5 месяца по наводке обвиняемой стороны.
Начальник узнал о том, что я выполняю эту экспертизу, при следующих обстоятельствах. Узкий застольный круг в конце мая в его кабинете. Входящий звонок по служебному телефону: Кузнецов Владимир Сергеевич, главный редактор газеты "Тюменские известия". Они знались лично. После обмена приветствиями газетчик спросил об экспертизе. Начальник был не в курсе. И с моих слов передал приятелю, что экспертизу выполняет мой зам: "Мол, не волнуйся, всё будет в порядке!". Мне, при стаже работы 35 лет, руководящие указания в такой ситуации давать излишне.
Не понимаю, как эксперты отвечают на вопрос "Мог ли получить повреждения при падении с высоты собственного роста?", не выходя из кабинета. Надо знать многочисленные условия падения: вправо, влево, вперёд, назад; с ускорением или без такового; что представляет собой поверхность падения; какая часть тела контактировала с травмирующей поверхностью и т.д. Выяснить это без проверки показаний на месте[3] и проведения следственного эксперимента[4] невозможно. Это рассуждение справедливо для механизма возникновения любых повреждений (см.). К этому же призывают и наука[5],  и служебная инструкция: "8.6. Судебно-медицинские исследования по реконструкции событий (ситуационные исследования)" (см.). Знаю, что подавляющее большинство врачей, затурканное экспертным конвейером, безграмотностью, соображениями типа "мне, что больше следователя надо" или "за лишнюю работу больше не заплатят", обходится без этого и охотно идёт навстречу заказчику экспертизы, находящемуся в таком же положении. "Мог получить" - является стандартным и удовлетворяющим обе стороны выводом и не требует дополнительных телодвижений.
Сергей Николаевич прислушался к моему мнению. 28 (см., см.) и 29 (см., см.) мая провел предложенные следственные действия с моим участием: было получено полное объективное представление о возможных механизмах получения повреждения глаза. Кроме того, я узнал о порванных куртках участников стычки, о стекании крови и жидкости из разбитого глаза на куртку болельщика, о возможности падения болельщика лицом на зрительское кресло.  Поэтому заявил устное ходатайство о новых объектах экспертизы. В месячный срок не уложиться. Тренер решил, что эксперт болеет за другую команду. Стали известны детали, не имеющие отношения непосредственно к экспертизе, но весьма любопытные. Беломоина Нина Владимировна, адвокат тренера, в тот злополучный вечер сидела рядом с будущим обвиняемым и видела всё произошедшее лично, то есть идеально подходила на роль "свидетеля", но предпочла работать по основной специальности.  Её характеристика в Интернете (04.02.2008, http://www.nashgorod.ru/clients_pages/advokats.html) была претенциозной: "Специалист по уголовным делам. Не имеет неудач. В рекламе не нуждается" (см.).
30 мая осмотрел болельщика вместе с окулистом (см., см.).
Следователь произвёл выемку кресла (29 мая), куртки тренера (31 мая) и пуховика пострадавшего (1 июня).
4 июня Перескоков С.Н. доставил запрошенные в первый день знакомства с ним медицинские документы (см.), а 07.06.2007 - копии протоколов следственных экспериментов, куртки тренера и болельщика, пластиковое кресло со стадиона, но без сопроводительного отношения. Сослался на сверхзанятость и пообещал подогнать потом. Пожалев его, я принял эти объекты условно, без официальной регистрации (см.).
В последующие дни контактность со следователем заметно снизилась: он стал переводиться из милиции в прокуратуру. Не дождавшись сопроводиловки, мне пришлось накануне отпуска 08-13.06.2007 отдать повреждённые куртки для экспертизы в медико-криминалистическое отделение (см.). Оставил направление, без даты, чтобы криминалисты, выполнив свою работу, передали куртку болельщика со следами крови для экспертизы в судебно-биологическое отделение (см.).  При определении группы крови на куртке биологи вырежут маленькие лоскуты  для исследования, что считается повреждением объекта, требующим разрешения следователя. Так как Перескоков С.Н. "не реагировал" разрешение дали мы: потерпевший - на обороте постановления о назначении медицинской судебной экспертизы (см.), я - на своём направлении (см.).

"Отпуск"

14 июня началась моя санаторная жизнь (см.): «За две недели подоспеют и лабораторные исследования».
14 и 15 июня по сотовому телефону тренер пытался склонить меня на свою сторону (см.). Не почувствовав поддержки и воспользовавшись моим отсутствием в городе, он и его покровители резко активизировались. Об этом я узнал через 10 дней от начальника, вызвавшего меня из санатория.
19 июня в Бюро судебно-медицинской экспертизы было зарегистрировано письмо тренера (см.), которое он подписал, якобы, ещё 6 июня (после следственных экспериментов и выемки новых объектов для экспертизы). В нём обвинял меня в вымогательстве взятки в 800 000 рублей (см.). Чтобы это деяние стало уголовным преступлением, надо вымогаемую взятку дать (УК РФ, ст. 290 "Получение взятки"). Одна из сторон уголовного процесса обязательно недовольна экспертом (см., см.). Позднее он обвинил пострадавшего в вымогательстве взятки в 3 миллиона рублей (см.). Тренер последовательно "мочил в сортире" участников уголовного судопроизводства.
20 июня начальник Следственного управления при УВД по Калининскому административному округу г. Тюмени Байсалуев Саид Хасанович, прекрасно знающий меня, мой сотовый телефон и неоднократно обращавшийся ко мне с разными следственно-экспертными проблемами, подписал письмо начальнику Бюро с просьбой заменить эксперта (см.). На следующий же день оно было зарегистрировано в Бюро и осталось безответным. Всегда ласковый со мной милиционер, под непосредственным руководством которого умышленное причинение тяжкого вреда здоровью из хулиганских побуждений (УК РФ, ст. 111, ч. 2, п. "д", лишение свободы 3-10 лет) "потеряло" важный "хулиганский" признак, обеспечивало тренеру меньшее наказание (УК РФ, ст. 111, ч. 1 лишение свободы 2-8 лет), дело ковыляло до экспертизы 2,5 месяца, вдруг озаботился её сроками.
22 июня позвонил начальник Бюро и раскалённым голосом потребовал доложить об экспертизе (см.). Вспышки гнева, в том числе и неправедного – его конёк. Своевременный сброс адреналина на окружающих – залог собственного долголетия (седьмой десяток был на исходе).
25 июня в своём кабинете он вручил мне два указанных письма, о которых я не знал. Возмутился, что долго делается такая простенькая экспертиза ("не для вымогательства ли взятки?" - висело в воздухе). Убедившись, что криминалисты своё уже отработали (см.) и ещё 21 июня передали биологам куртку болельщика (см.), убыл в санаторий на оставшиеся и безнадёжно испорченные два дня.

Окончательное оформление заключения

28 июня, явившись на работу из скомканного отпуска, я обнаружил, что Перескоков С.Н.  ещё 20 июня сумел избавиться от милиции и скандального дела, успев продлить срок по нему до 9 июля. Новый следователь  Гиреева А.И. ждала декретного отпуска, со мной контактировать не спешила: до сих пор отсутствует обещанная Перескоковым «сопроводиловка», у биологов не закончена экспертиза из-за отсутствия образцов крови болельщика. Ситуация! Экспертиза, якобы, страшно заволокичена и в тоже время отсутствуют условия для окончательного оформления её. В этот же день  «психанул» на неспешность нового следователя и, пользуясь своим правом, вызвал по телефону болельщика на себя[6].  Кровь была взята, за что пострадавший получил от следователя взбучку. Новый следователь Зматракова Н.В., принявшая дело 6 июля,  для соблюдения процессуального приличия вынесла задним числом постановление о получении образцов для сравнительного исследования и составила протокол их получения (см.). 
29 июня с руганью выбил из Перескокова С.Н., уже работавшего в прокуратуре и никакого отношения к делу не имеющего, «сопроводиловку», сначала по факсу (см.), за тем кто-то доставил её в подлиннике (см.).
2 июля биологи выдали своё экспертное заключение (см.).
3 июля, поняв, что Гиреева А.И. играет на другой половине поля, заключение комиссии экспертов (см.) со своим сопроводительным письмом, которое оформил как ответ Байсалуеву С.Х., поехал сдавать не в милицию, а в районную прокуратуру и лично (единственный случай в моей жизни!). Руководства на месте не оказалось, встретил их на выходе из областной прокуратуры. Заместитель районного прокурора Ксимов Султан Уралович и его начальник Новопашин Альберт Рафаилович выглядели озабоченными: покровители тренера «достали» их. Облегчение, с которым Ксимов С.У. расписался за получение экспертизы, было искренним (см.). Тотчас все вместе зашли к областному куратору дела, и прокуроры получили оптимистичные указания к срочному окончанию.  
Но не тут-то было. Милиция ещё раз продлила сроки по делу до 09.08.2007: хоккейный караван шёл вперёд.
 
Выговор эксперту за процессуальные нарушения
 
Начальник Бюро, распалённый тренером и его адвокатом, не мог остановиться и объявил мне выговор за процессуальные нарушения, допущенные, по его мнению, при производстве комиссионной экспертизы. Приказ объективно работал на обвиняемого и позволял ходатайствовать о признании заключения комиссии экспертов недопустимым доказательством. Поэтому я стал оспаривать его в судебном порядке. Цель была достигнута только в надзорной инстанции областного суда, спустя месяц после оглашения приговора в уголовном суде. Но через два месяца после этого я был уволен по инициативе работодателя. Так «избыточные» экспертные действия переросли под воздействием тренерского кулака в эксперимент над моей жизнью  (см.).
 
Уголовный суд первой инстанции
 
23 июля было подписано обвинительное заключение и дело передано в Калининский районный суд г. Тюмени (см.).
25 июля газета "Тюменские известия" разразилась большой статьёй "Вратарь - дыра!", подписанной заместителем главного редактора Наумовой Вероникой Дмитриевной (см.). "Коммерсант-Урал" откликнулся маленькой заметкой (см.).
5 сентября начался уголовный процесс "тренер - болельщик" под председательством судьи Черкасовой Галины Геннадьевны.
29 ноября я был допрошен в Калининском суде как эксперт по "хоккейному" делу (см.). Судья удовлетворила ходатайство адвоката Беломоиной Н.В. о запросе из Бюро судебно-медицинской экспертизы материалов проверки по заявлению Малькова А.Н. о вымогательстве со стороны эксперта. В действительности, "не имеющая неудач" добивалась, чтобы к судебному делу были приобщены не только заявление, но и приказ. К сожалению, в протокол судебного заседания не попали моменты, произошедшие на моих глазах. Задавая мне вопросы, адвокат "устрашающе" вертела перед собой известное мне письмо тренера о вымогательстве. Не сломав меня психологически, заявила суду устное ходатайство о приобщении его к делу. Судья, пробежав три листка "по диагонали", приобщать отказалась, выразившись простодушно типа, что "такие бумажки можно на каждом углу писать". Эти сценки убедили меня в том, что не зря пытаюсь отменить приказ.
13 декабря Калининский суд допросил судебно-медицинских экспертов - Бозин Эдуард Валерьевич и Коновалов Анатолий Иосифович. 
Бозин Э.В., заведующий отделом № 1 (куратор межрайонных отделений) в Бюро судебно-медицинской экспертизы, был приятелем тренера, играл с ним в любительский хоккей, "качался", в том числе и в нашем крохотном спортзальчике, который я был вынужден, борясь с профессиональным туберкулёзом сотрудников, ликвидировать при расширении морга (см.). Но в суде заявил, что "не был лично знаком с Мальковым до освидетельствования" (см.). Их тесные отношения до и после 27 февраля 2007 года доказывала и расшифровка телефонных переговоров, поступившая в этот же день в суд во исполнение удовлетворённого ходатайства потерпевшего (см.). 28 февраля, на следующий день после инцидента, в 18-45 замред газеты Наумова В.Д. пришла на стадион с целью обнаружить обидчика. Но Мальков скрылся (см.) и сразу же в 19-18 позвонил Бозину Э.В.   2 марта, через три дня после инцидента,  по личному заявлению друга Бозин Э.В. описал у него повреждения в акте медицинского исследования (см.) и позвонил тренеру 4 раза. На основании этого акта в дальнейшем он оформил акт для дознавателя (см.) и заключение эксперта для следователя (см.). Это доказательство позволяло настаивать на версии взаимной драки, а то и нападения болельщика на тренера.
Коновалов А.И., работающий у нас по приказу как внешний совместитель, был приглашён в суд стороной защиты как специалист (УПК РФ, ст. 271, ч. 4).  Суд отказал в приобщении к делу его заключения и допросе как специалиста.  Допрошенный как свидетель, он заявил, что "по результатам рассмотрения моего заключения судом может быть назначена повторная судебно-медицинская экспертиза" (см.).
Объективно оба помогали подсудимому. Но эти "шалости" начальника не интересовали. Они были в одной команде.
В этот же день суд получил из Бюро, в удовлетворение ходатайства адвоката Беломоиной Н.В., приказ о моём выговоре и удовлетворил ходатайство прокурора о запросе решения мирового судьи по гражданскому делу  об отмене приказа (см.).
20 декабря уголовный суд уже доложил, что "мировым судьёй Игнатьевой рассматривалось дело в отношении Семячкова к бюро судебно-медицинской экспертизы, но письменной информации нет" (см.).
23 января 2008 года состоялось очередное заседание уголовного суда, которое на сайте парламентской газеты её сотрудник и пострадавший болельщик комментировал с непарламентской эмоциональностью (см.).
5 марта в Калининском суде допрошен следователь Перескоков С.Н. (см.), который честно ответил на все вопросы, и приобщены к делу документы, запрошенные из Бюро судебно-медицинской экспертизы, в том числе письмо Малькова А.Н. о вымогательстве у него денег экспертом.
11 апреля в день вынесения приговора  состоялась заключительная демонстрация спортивных мощей: зал заполнили хорошо одетые и сложенные друзья подсудимого. Стоящая молча толпа выслушала судью: 3 года условно и 2 млн рублей в счёт компенсации морального вреда (см.).  Невиданный в нашем регионе размер компенсации был извинительным жестом пострадавшему за условное наказание.
Вина подсудимого доказана, в том числе следственными экспериментами, заключением комиссии экспертов и моими показаниями в суде.
"Вымогательство" суд считает способом защиты, попыткой опорочить достоверное и допустимое доказательство.
К заключению эксперта Бозина Э.В. и его показаниям суд отнёсся лишь критически, что странно при столь жёстких доказательствах его заинтересованности.
Показания Коновалова А.И. признаны недопустимым доказательством.
Критически суд оценил и показания многочисленных свидетелей, не знакомых, якобы, с Мальковым А.Н. Их подвела телефонная распечатка. 
15 апреля на приговор откликнулись газеты "Комсомольская правда" (см.), "Коммерсант-Урал" (см.) и другие газеты.
 
После приговора
 
Стороны уголовного судопроизводства остались недовольны приговором и подали кассационные жалобы (см., см.).
28 мая, накануне заседания судебной коллегии по уголовным делам Тюменского областного суда, «Тюменские известия» выдали огромную статью Наумовой В.Д.  "О болевых приёмах и способах защиты" (см.). Не знаю, успели ли судьи прочитать её, но они не только отказали обеим сторонам в удовлетворении жалоб, но и ухудшили положение потерпевшего, определив направить дело на новое судебное разбирательство в порядке гражданского судопроизводства в части возмещения морального вреда (см.).
P.S. А «хоккейное» дело живо до сих пор, но уже в гражданском судопроизводстве: осужденный и четыре года спустя не возместил пострадавшему ущерб полностью (см.). 14 января 2011 года бывший помощник областной прокуратуры Смоленский Михаил Яковлевич вернулся к нему в статье «Кулачное право: истоки его долголетия» (см.).
 


[1] «Один из экспертов … комиссии может выполнять роль эксперта-организатора» (Федеральный закон № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности», ст. 21).
[2] «Руководитель экспертного учреждения … поручает производство судебной экспертизы конкретному эксперту или нескольким экспертам…» (УПК РФ, ст. 199, ч. 2). «Руководитель обязан: … поручить её производство конкретному эксперту или комиссии экспертов …» (Федеральный закон № 73-ФЗ, ст. 14). "1. ...Комиссионный характер экспертизы определяется следователем либо руководителем экспертного учреждения, которому поручено производство судебной экспертизы" (УПК РФ, ст. 200).
[3] «1. В целях установления новых обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, показания, ранее данные подозреваемым или обвиняемым, а также потерпевшим или свидетелем, могут быть проверены или уточнены на месте, связанном с исследуемым событием.
2. Проверка показаний на месте заключается в том, что ранее допрошенное лицо воспроизводит на месте обстановку и обстоятельства исследуемого события, указывает на предметы, документы, следы, имеющие значение для уголовного дела, демонстрирует определенные действия. Какое-либо постороннее вмешательство в ход проверки и наводящие вопросы недопустимы.
3. Не допускается одновременная проверка на месте показаний нескольких лиц.
4. Проверка показаний начинается с предложения лицу указать место, где его показания будут проверяться. Лицу, показания которого проверяются, после свободного рассказа и демонстрации действий могут быть заданы вопросы» (УПК РФ, ст. 194).
[4] «В целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для уголовного дела, следователь вправе произвести следственный эксперимент путем воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события. При этом проверяется возможность восприятия каких-либо фактов, совершения определенных действий, наступления какого-либо события, а также выявляются последовательность происшедшего события и механизм образования следов. Производство следственного эксперимента допускается, если не создается опасность для здоровья участвующих в нем лиц» (УПК РФ, ст. 181).
[5] Гедыгушев Исхак Ахмедович. Судебно-медицинская экспертиза при реконструкции обстоятельств и условий причинения повреждений (методология и практика). – М., 1999. – 214 с.; Судебно-медицинская экспертиза при реконструкции обстоятельств и условий причинения повреждений: (Методология и практика): Автореф. дис. на соиск. учён. степ. д.м.н.: Спец. 14.00.24; [Воронеж. гос. мед. акад. им. Н.Н. Бурденко]. – Воронеж: 2000. – 46 с.
[6] "Если получение образцов является частью судебной экспертизы, то оно производится экспертом. В этом случае сведения о производстве указанного действия эксперт отражает в своём заключении" (УПК РФ, ст. 202, ч. 4).