Хронологическая последовательность событий
Приложение 1
к письму Семячкова А.К. от 18.05.2012
в Следственное управление
Следственного комитета РФ
по Тюменской области
Хронологическая последовательность событий
1. Старший следователь следственного отдела по Калининскому АО г. Тюмени Чернышов А.Н. 18.07.2008, чтобы разобраться в состоянии здоровья подследственного Субботина А.М., находившегося на лечении в психоневрологическом отделении ФБУ Областная больница УФСИН России по Тюменской области назначил Государственному учреждению Тюменской области «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы» комиссионную медицинскую судебную экспертизу по уголовному делу № 200800132/34. В экспертную комиссию вошли я, Семячков А.К., заместитель по экспертной работе начальника Бюро, невропатолог Сурженко А.А. и рентгенолог Сокотов Н.Н. Комиссия сделала вывод что «необходимость лечения в больнице в условиях стационара препятствует участию в следственных действиях. Целесообразно повторить экспертизу, когда Субботин А.М. будет выписан из стационара на амбулаторное лечение», то есть в медсанчасть следственного изолятора (Заключение комиссии экспертов № 145 от 21.07-16.09.2008).
2. Следователь сделал всё возможное, чтобы аннулировать не устраивающий его вывод.
3. Следователь не допросил членов комиссии для разъяснения данного ими заключения[1]. Я бы обязательно рассказал ему, что объективная неврологическая картина необъяснимо не соответствует прострации подэкспертного[2]. При дополнительной экспертизе Субботина А.М. после перевода из областной тюремной больницы в медсанчасть следственного изолятора, когда последствия дважды перенесенного инсульта стабилизируются, разрешение этой «непонятки» станет неизбежным.
4. Следователь не стал ждать амбулаторной стадии лечения. Через неделю (23.09.2008) после получения нашего заключения он назначил экспертизу повторно, обосновав это тем, что выводы первой комиссии «вызывают сомнения». Утверждение было голословным. В уголовном деле не было ни одного документа, подтверждающего «сомнения» следователя. Через два года руководитель отдела процессуального контроля Следственного управления по Тюменской области Следственного комитета при прокуратуре РФ А.М. Ахмедзянов поддержал подчинённого (цитирую): «ч. 2 ст. 207 УПК РФ не регламентирует процессуальное документирование случаев возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта». Волюнтаризм процессуалиста не остановило то, что любое постановление следователя должно быть законным, обоснованным и мотивированным (УПК РФ, статья 7 «Законность при производстве по уголовному делу», ч. 4).
5. Следователь предоставил для повторной экспертизы заверенную ксерокопию истории болезни, отражавшую состояние здоровья Субботина А.М. до 25.07.2008 (т. 2, л.д. 129-157). Это было порочно дважды.
5.1 Исследование подлинной истории болезни, будучи даже не узаконенным, всегда предпочтительней. «Медицинские документы должны быть подлинными» (Правила определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утверждённые Постановлением Правительства РФ № 522 от 17.08.2007, п. 7).
5.2 Ксерокопия не содержала сведений о состоянии здоровья подследственного за два последних месяца. Поэтому повторная экспертиза изначально была лишена возможности узнать, как чувствовал себя Субботин А.М. на момент её проведения.
5.3 Комиссия экспертов имела право заявить ходатайство о предоставлении полного оригинала истории болезни, но этого не было сделано.
6. В представленных следователем материалах уголовного дела содержалось наше (первичное) заключение экспертов, в котором имелись сведения из тюремной истории болезни о состоянии здоровья Субботина А.М., но также двухмесячной давности. Повторная экспертиза использовала их, переписав из нашего заключения. Это было дважды ошибочно.
6.1 Доверять сведениям из нашего заключения, по поводу которого следователя гложут «сомнения», нельзя, если имеется возможность исследовать полную историю болезни лично. Кроме того, попавший под «сомнения» Семячков А.К., перенося данные из тюремной истории болезни в заключение комиссии экспертов, мог исказить их.
6.2 Опираться на наши сведения из тюремной истории болезни, при неизвестности о состоянии здоровья Субботина А.М. в течение двух последних месяцев, просто нельзя. Таким образом, повторная экспертиза изначально была лишена возможности узнать, как чувствовал себя Субботин А.М. на момент её проведения.
7. Среди предоставляемых для повторной экспертизы объектов значился и сам Субботин А.М., находящийся в тюремной больнице. Но комиссия не стала его обследовать лично. Это было неверно многажды.
7.1 Комиссия изначально была лишена возможности дать объективное заключение, что было принципиально при «сомнениях» следователя.
7.2 Обязательность исследования живого лица, будучи даже не узаконенной, всегда предпочтительней. «Степень тяжести вреда, причиненного здоровью человека, не определяется, если … живое лицо, в отношении которого назначена судебно-медицинская экспертиза, не явилось и не может быть доставлено на судебно-медицинскую экспертизу либо живое лицо отказывается от медицинского обследования» (Медицинские критерии определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утверждённые приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ № 194н от 24.04.2008, п. 27).
7.3 Повторная экспертиза использовала сведения об объективном обследовании больного нашей комиссией двухмесячной давности. Таким образом, она изначально лишила себя возможности узнать, как чувствовал себя Субботин А.М. осенью 2008 года. Доверять исследованию, выполненному «сомнительной» экспертизой, просто нелогично.
7.4 Следователь не заметил, якобы, что произошла подмена объекта экспертизы: вместо непосредственного обследования больного, что должна была сделать вторая комиссия экспертов в сентябре 2008 года, изучены сведения об этом и двухмесячной давности. При этом были использованы данные наше экспертизы, породившие у следователя «сомнения».
8. Повторная экспертиза за неделю (23-29.09.2008) выдала вывод о том, что «заболевания не являются препятствием для совершения следственных действий». То есть полностью противоречащий нашему. Комиссию возглавил мой непосредственный начальник и первый руководитель Бюро (он же – заведующий кафедрой судебной медицины медицинской академии, доктор медицинских наук). Второй солидный эксперт - заведующая кафедрой нервных болезней медицинской академии, профессор. В таком представительном составе комиссия позволила себе все нарушения, о которых рассказано выше, и подыграла обвинению.
9. Совесть следователя позволила из двух претендентов на доказательства выбрать «самое доказательное». Это было не просто ошибкой.
9.1 Вывод повторной экспертизы, основывался на данных, полученных первой комиссией 30.07.2008. Поэтому, если он и правилен, то только по состоянию на 30.07.2008. Более поздних данных о здоровье подследственного в исследовательской части первой комиссии не содержалось. Следовательно, вывод повторной экспертизы действителен только на указанную дату. А на дворе уже был октябрь.
9.2 Кроме того, выводы двух комиссий были противоречивы, что требовало проведения ещё одной повторной экспертизы (цитирую): «В случаях … наличия противоречий в выводах эксперта или экспертов по тем же вопросам может быть назначена повторная экспертиза …» (УПК РФ, ст. 207). И в другом экспертном учреждении, так как два соруководителя нашего Бюро уже высказались.
9.3 Несмотря на удобные для обвинения выводы экспертов, подследственный по-прежнему не контактировал с окружающими.
10. Сразу после выдачи следователю повторного заключения я 02.10.2008 был уволен. По инициативе своего начальника по другому, разумеется, поводу из Бюро, которому отдал почти 40 лет жизни, из них ¾ в качестве заместителя по экспертной работе.
11. На следующий день (03.10.2008) заведующий психоневрологическим отделением областной тюремной больницы впервые выставил в истории болезни психиатрический диагноз "Апато-абулический синдром психогенной этиологии на фоне органического поражения головного мозга"[3], позволявший объяснить резкую заторможенность больного.
12. Уже зная об этом диагнозе, 08.10.2008 следователь допросил моего начальника, который подтвердил, что «… Субботин М.А. может лечиться на амбулаторном режиме … нет объективных данных, указывающих на полное отсутствие возможности общаться, разговаривать, слушать, писать правой рукой …» (т. 2, л.д.186).
13. Защитник, ходатайствовавший "в связи с разными выводами экспертиз" ещё об одной повторной экспертизе, получил 13.10.2008 отказ. Так как "по противоречиям выводов ... допрошен начальник" (постановление об отказе в удовлетворении ходатайства, т. 2, л.д. 191). Мол, работающее на обвинение заключение полностью устраивает следователя.
14. Следователь 16.10.2008 допросил невропатолога первой комиссии - доцента кафедры, заведующая которой участвовала в проведении повторной экспертизы. Являясь лицом, зависимым от своего руководителя, он пояснил, что подписал заключение, не читая, так как полагал, что выводы отражают его точку зрения. То есть как бы отозвал свою подпись под нашим заключением. Это было обвинение в подлоге, подделке, фальсификации, затрудняюсь в правовой квалификации своего «преступления». Смешно читать, как врач выпячивал свою роль в экспертизе «я настоял…» (т. 2, л.д. 162), намекая на чьё-то противодействие.
15. Следователь вновь не допросил меня. Уже 17.10.2008 он установил «факт[4] дачи заведомо ложного заключения заместителем начальника Тюменского областного бюро судебно-медицинской экспертизы Семячковым А.К.», выделил «из уголовного дела № 200800132/34 в отдельное производство материалы …, содержащие сведения о совершении преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ». Привлекать к ответственности за ложное заключение, подписанное тремя экспертами, только одного из них - это ни в какие ворота не лезет! Разве, что в кунсткамеру. Забегая вперёд, скажу, что доказать уже установленный факт не удалось. Поставленная следователем цель в отношении меня была непосильной и бессмысленной. Если бы я верил в совершение мной преступления, то добровольно признался бы в этом следователю или суду и был бы освобождён от уголовной ответственности (УК РФ, ст. 307, примечание).
16. Не была проведена очная ставка между мной и невропатологом. В таком ходатайстве было отказано защитнику 17.10.2008, поскольку уже "установлен факт заведомо ложного заключения", очная ставка "не является следственным действием, относящимся к предмету доказывания на основании ст. 73 УПК РФ" (постановление об отказе в удовлетворении ходатайства, т. 2, л.д. 162). Следователь не заметил, что доказыванию подлежат «обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания» (УПК РФ, ст. 73, ч. 1, п. 7).
Если бы очная ставка состоялась, то я напомнил бы доценту, что он перед подписанием не только прочитал заключение, но и заметил ошибку. Во втором выводе содержалась описка: гемипарез назван правосторонним. Тут же было произведено исправление на "левосторонний". Для этого мне пришлось перейти в кабинет напротив, где располагался отдел сложных экспертиз, и перепечатать соответствующий лист заключения. Только после этого выводы были подписаны. Но "правосторонний" остался в сноске к этому выводу, который я, впопыхах, не исправил. Так с этой ошибкой заключение и попало в уголовное дело.
17. Защитник 28.10.2008 повторил ходатайство о моём допросе и прямо обвинил следователя в том, что "отсутствие допроса Семячкова А.К. (председатель комиссии) является свидетельством сознательного уклонения следствия по установлению обстоятельств совершения инкриминируемых Субботину А.М. деяний" (т. 4, л.д. 161).
18. Одновременно защитник (28.10.2008) ходатайствовал о назначении стационарной судебно-психиатрической экспертизы (т. 4, л.д. 161), но это было проигнорировано следователем. Видимо, не втискивалось в график сдачи дела в суд.
19. Следователь уже зачитал 27-28.10.2008 вслух над безучастным телом душевнобольного все 4 тома (график ознакомления обвиняемого Субботина А.М. с материалами уголовного дела, т. 4, л.д. 159). Сие действо скрепили подписи понятых.
01.11.2008 больной "получить обвинительное заключение отказался, причину не пояснил, от подписи в каких-либо документах отказался". Так он поступал уже полгода, даже очухавшись после инсульта. Несознательность подследственного удостоверили в акте ответственный дежурный колонии в чине майора и заведующий психоневрологическим отделением тюремной больницы (т. 4, л.д. 200).
20. В обвинительном заключении (т. 2, л.д. 116-122) следователь не упомянул о первой комиссионной экспертизе, следовательно, исключил её из числа доказательств (УПК РФ, ст. 88, ч. 3). Но зачем-то включил меня в список лиц, подлежащих вызову в суд (приложение к обвинительному заключению). Видимо, как запасного обвиняемого.
Так, благодаря порочному заключению повторной экспертизы, дело было сплавлено в суд.
21. А материал № 2733-08/ск по моему заведомо ложному заключению поступил из Калининского района в следственное управление Следственного комитета при прокуратуре РФ по Тюменской области, а 30.10.2008 в следственный отдел по Ленинскому АО г. Тюмени[5]. После того, как я дал объяснение, в возбуждении уголовного дела 10.11.2008 отказано. Когда дело в суде – надобность в моём преследовании отпала.
22. Разбираться в проделках следователя Чернышева А.Н. и эксперта Зороастрова О.М. пришлось суду. Судья Калининского районного суда г. Тюмени Дягилев Р. В., ранее вынесший обвинительный приговор подельникам Субботина А.М., пытался добиться конвоирования главаря в суд. Но тюремные врачи более двух месяцев противились конвою, ссылаясь на нетранспортабельность больного. Так без участия "постинсультника" прошли заседания, назначенные на 11, 24 ноября и другие. Судья мог бы пойти по пути, проторенному следователем с помошью подыгравших ему профессоров от судебной медицины и неврологии. Счесть Субботина А.М. за уклониста (УПК РФ, ст. 247) и зачитать обвинительный приговор в его отсутствие. И делу № 1-812-08 конец!
Но, в отличие от повторной экспертной комиссии, он хотел лично увидеть подсудимого. Врачи, устав бороться с судьёй за больного, перевели его 02.12.2008 на стационарное лечение в медсанчасть следственного изолятора. Здешние доктора оказались посговорчивее и отпустили 26.01.2009 пациента на встречу с Дягилевым Р.В. Она оказалась единственной. Конвой привез его на каталке и прикрытого белой простынёй. Завозить эту беспомощность в железную клетку было бессмысленно. И снова судье предоставлялась возможность отличиться. Опираясь на заключение повторной комиссионной экспертизы, зачитать над бездыханным подсудимым обвинительный приговор. И концы в воду!
Выручил адвокат, ещё 17.10.2008 разузнавший о психическом заболевании подзащитного. Это подтвердили суду заведующий психоневрологическим отделением тюремной областной больницы и врач-психиатр следственного изолятора. Ходатайство защитника о проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы поддержали прокурор и даже потерпевший предприниматель.
Судья пошёл на поводу юриста, ничего не смыслящего в медицине, и назначил психиатрическую экспертизу. В отделении судебно-психиатрической экспертизы Тюменской областной клинической психиатрической больницы за подэкспертным наблюдали врачи со стажем работы 42 (профессор и заведующий кафедрой), 37 и 22 года. Через месяц стационарная экспертиза расписалась в своей беспомощности: «в связи с неясностью клинической картины, для уточнения диагноза и решения экспертных вопросов направить Субботина А.М. в Государственный научный Центр социальной и судебной психиатрии имени Сербского г. Москва». Это судья и сделал 23.04.2009.
Подсудимого и пять томов уголовного дела № 1-41-09 спецвагон притащил в Москву, которой отступать было некуда. В мае 2009 года в амбулаторных условиях следственного изолятора и за один день она разобралась, что Субботин А.М. не может «правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания … нуждается в направлении в психиатрический стационар специализированного типа».
14.07.2009, когда заключение москвичей прибыло в Тюмень, судья Дягилев Р.В., в отсутствие больного, освободил его от уголовной ответственности и назначил принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа. На 27 страницах постановления он даже не упомянул о противоречивых комиссионных судебно-медицинских экспертизах. После заключения столичных психиатров они уже ничего не значили.
Таким образом, суд выяснил истину вместо следователя. Но следователь тоже был на «высоте»: не подвёл ведомственную статистику. Одним уголовным делом, отправленным в суд, могло стать меньше.
18.05.2012
Заявитель
Семячков Анатолий Кириллович
625027 г. Тюмень ул. Энергетиков 37-32
тел. 8 90 44 913-000
[1] «Следователь вправе по собственной инициативе … допросить эксперта для разъяснения данного им заключения» (УПК РФ, ст. 205, ч. 1).
[2] Прострация - резкий упадок психического тонуса в сочетании с речевой и двигательной заторможенностью, выраженным снижением (или отсутствием) реакции на внешние раздражители. Энциклопедический словарь медицинских терминов. Т. 2. М., 1983. С. 379.
[3] Апато-абулический синдром – сочетание аспонтанности с безразличием к окружающему. Энциклопедический словарь медицинских терминов. Т. 3. М., 1984. С. 103.
[4] Факт – 1. Синоним понятий истина, событие, результат; 2. Знание, достоверность которого доказана. Большая советская энциклопедия.
[5] Экспертное учреждение, в стенах которого я «дал» заведомо ложное заключение, расположено на территории этого района.