Свобода оценки доказательств



Судья ... следователь оценивают доказательства
по своему внутреннему убеждению,основанному на
совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств,
руководствуясь при этом законом и совестью.
УПК РФ, ст. 17, ч. 1

Основополагающий принцип уголовного судопроизводства сформулирован в неюридических терминах. "Как быть!?" - законодатель возложил на правоприменителей. Общеупотребительные слова и врачу доступны. Поэтому рискну разобраться, в чём же заключается свобода оценки доказательств?
1. Убеждение должно быть основано на совокупности доказательств. Убеждение - прочно сложившееся мнение, уверенный взгляд на что-нибудь, точка зрения (Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка). Таким образом, сначала оцени совокупность доказательств, что создаст своё внутреннее убеждение. А как оценивать совокупность, не имея своего внутреннего убеждения? Без знаний не обойтись!
2. Закон, обозначив убеждение, как своё внутреннее, хочет дистанцироваться от чужого наружного. УПК РФ разрешает мнение начальников и взяткодателей игнорировать. Практики-то знают, как чужое наружное мнение трансформируется в своё внутреннее.
3. Руководствуйся при оценке доказательств совестью. Совесть - нравственное сознание, чутьё или чувство (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка). Надо полагать, что законодатель знает о какой-то процессуально-должностной совестливости, ни кем не регламентированной. Поэтому, например, совесть следователя ликует от изобилия имеющихся в уголовном деле доказательств, обвинительного заключения и полученной премии, а судья с чистой совестью выносит оправдательный приговор.
4 Бросаётся в глаза безалаберщина: "оценивают доказательства по ... убеждению, основанному на совокупности ... доказательств". Или по иному: предлагают оценить доказательства по доказательствам. Надо полагать уже оцененным и тоже по своему внутреннему убеждению. Этакая пирамида доказательств, верхние из которых - самые доказательные.
5. Украшает всю эту субъективщину заголовок статьи "Свобода оценки доказательств". Свобода - возможность действовать по-своему (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка). Свобода прекрасно сочетается с внутренним убеждением и совестью. И здесь же поминать закон?  Как-то всуе это и ни к чему!
6. А чем же руководствуются защитники, собирающие и предоставляющие доказательства (УПК РФ, ст. 53, ч. 1, п. 2)? Прежде, чем предоставить, - надо их оценить! Уж не гонораром ли?
Не осилил я этот законодательный изыск анархического толка. Мешают 20 лет советского образования и 40 лет судебно-медицинского экспертного стажа. 
Погружение в историю вопроса только огорчает: до 2001 года эквивалентом свободы, убеждения и совести было социалистическое правосознание (УПК РСФСР, ст. 16). Хрен редьки не слаще.
А тут ещё зарубежные голоса двухсотлетней давности:
«Законы пишутся для обыкновенных людей, поэтому они должны основываться на обыкновенных правилах здравого смысла» (Томас Джефферсон, третий президент Америки);
"Закон должен быть ясен, точен, однообразен; истолковывать его - значит искажать его" (Наполеон Бонапарт).
Может это и к лучшему, что не осилил. Безопасней быть убежденным, что правоприменители, наделённые свободой оценки доказательств, совестливо решают судьбу граждан, обделённых таковыми возможностями.
Практика, как критерий истины, тоже не помогает разобраться. Привожу случай, который прикончил меня как государственного эксперта.

I. Свобода, убеждение и совесть следователя
 
Преступление признается совершенным
 организованной группой,
 если оно совершено устойчивой группой лиц,
заранее объединившихся для совершения
 одного или нескольких преступлений.
УК РФ, ст. 35
 
Бандиты пытались разжиться банальной экспроприацией чужой собственности. Два эпизода (покушения на иномарку и доход предпринимателя) принесли только 50 тыс. рублей и новую встречу с уголовным кодексом (см.). Оказавшись в следственном изоляторе в декабре 2007 года, неудачники ждали обвинительного заключения и неминуемого суда.
Нарушал закономерное течение следственного процесса организатор группы, для которого эта «ходка» была уже четвёртой. К своему головному мозгу он по жизни относился беспощадно: четыре черепно-мозговые травмы, отравление выхлопными газами, эпилептические приступы. В следственном изоляторе ночью, обидевшись на предъявленное ему 24.12.2007 обвинение, набросил петлю на шею. Для спасения от гипоксической энцефалопатии[1] пришлось конвоировать его в реанимацию городской больницы. Однако, 18.03.2008 амбулаторная комиссионная судебно-психиатрическая экспертиза его душевное здоровье одобрила (см.).   В начале апреля 2008 года у него нарушилось мозговое кровообращение. Он оказался в психоневрологическом отделении ФБУ Областная больница УФСИН России по Тюменской области.  Время шло, а больной поправляться не спешил.
15.05.2008 заведующий отделением заверил следователя СО СУ СК при прокуратуре, что Субботин А.М. закончит лечение к концу мая 2008 года (см.). Прогноз доктора не сбылся. Видимо, не был согласован с начальством и самим больным. Допрос заведующего "спровоцировал" ухудшение, когда после судорожного приступа на фоне гипертонического криза появились симптомы повторного острого нарушения мозгового кровообращения в правом полушарии (см.). Тюремные эскулапы усилили давление на следователя:
- 19.06.2008 начальник областной больницы подписал письмо, подготовленное заведующим отделением, о том Субботин А.М. "участвовать в следственных и иных процессуальных действиях не может" (см.);
- 20.06.2008 специальная врачебная комиссия областной тюремной больницы решила, что имеются основания для представления к освобождению в связи с тяжелым заболеванием и Субботин А.М. нуждается в изменении меры пресечения «содержание под стражей» (см., см.).
Обвиняемый мог уйти на свободу законным "медицинским" путём. Следователь предпринял контрмеры:
- 01.07.2008 из уголовного дела № 200732059/34 выделил уголовное дело № 200800132/34 в отношении Субботина А.М. (см.);
- сообщников отправил в суд, который успешно приговорил их к неволе;
- 18.07.2008, чтобы разобраться в состоянии здоровья подследственного, назначил Государственному учреждению Тюменской области «Областное бюро судебно-медицинской экспертизы» комиссионную медицинскую судебную экспертизу (см.).
Такая экспертиза, по моему глубокому убеждению, может проводиться только с обследованием больного экспертной комиссией. Это правило в моей экспертной жизни было нарушено один раз (см.). О незыблемости принципов мы условились со следователем «на берегу» (см.). 30.07.2008 экспертная комиссия оказалась в тюремной больнице у койки Субботина А.М., подозреваемого не только в экспроприации, но и аггравации[2].
Под надзором заведующего отделением и следователя мы изучили амбулаторную и стационарную истории болезни (см.). Невропатолог непосредственно обследовал подэкспертного (см.) и был склонен считать его симулянтом[3].
Удовлетворительная неврологическая симптоматика соответствовала тому, что после кровоизлияния в мозг прошло 5 месяцев. Смущала неадекватность поведения главаря, который пребывал в необъяснимой прострации[4]. Заведующий отделением в этот же день сделал свою запись в истории болезни (см.).
Осторожность склонила меня к проведению компьютерной томографии (см.). Следователь выполнил наше ходатайство, для чего ему пришлось вывезти конвоируемого на носилках в гражданскую больницу. Томограмма соответствовала изменениям при перенесенном лакунарном инфаркте в глубоких отделах височной доли справа - бассейн глубоких отделов правой средней мозговой артерии (см.).
И после томографии я не представлял себе, как с этим живым трупом будут осуществляться следственные действия. Что-то незнаемое ускользало от нас. Неужели перед нами новоявленный Камо[5]? Я решил, что состояние больного надо посмотреть в динамике. Поэтому в выводах написал, что «необходимость лечения в больнице в условиях стационара препятствует участию в следственных действиях. Целесообразно повторить экспертизу, когда Субботин А.М. будет выписан из стационара на амбулаторное лечение» (см.), то есть в медсанчасть следственного изолятора.
Следователь не стал ждать амбулаторной стадии лечения. Получив 16.09.2008 заключение, он через неделю в наше же экспертное учреждение назначил  экспертизу повторно, обосновав это тем, что выводы комиссии «вызывают сомнения» (см.). Повторная экспертиза за неделю выдала вывод о том, что «заболевания не являются препятствием для совершения следственных действий» (см.).
Это позволило следователю за два дня зачитать вслух над безучастным телом Субботина А.М. все 4 тома. Сие действо скрепили подписи понятых (график ознакомления обвиняемого Субботина А.М. с материалами уголовного дела, 27-28.10.2008, т. 4, л.д. 159).
01.11.2008 больной "получить обвинительное заключение отказался, причину не пояснил, от подписи в каких-либо документах отказался". Так он поступал уже полгода, даже очухавшись после инсульта. Несознательность его удостоверили в акте ответственный дежурный колонии в чине майора и заведующий психиатрическим отделением тюремной больницы (т. 4, л.д. 200).
В обвинительном заключении (т. 2, л.д. 116-122) следователь не упомянул о первой комиссионной экспертизе, следовательно, исключил её из числа доказательств (УПК РФ, ст. 88, ч. 3). Но дважды назвал как доказательства (см.) заключение повторной комиссионной экспертизы, показания невропатолога (член первой комиссии) и моего начальника (председатель второй комиссии).
 II. Внутреннее убеждение и совесть судьи
 
В исключительных случаях судебное разбирательство
 по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях
 может проводиться в отсутствие подсудимого,
которыйуклоняется от явки в суд.
УПК РФ, ст. 247
 
Судья Калининского районного суда г. Тюмени многоопытный Дягилев Роман Вячеславович, ранее вынесший обвинительный приговор подельникам Субботина А.М., пытался добиться конвоирования главаря в суд. Но тюремные врачи более двух месяцев противились конвою, ссылаясь на нетранспортабельность больного. Так без участия "постинсультника" прошли заседания, назначенные на 11, 24 ноября и другие (см.). Судья мог бы пойти по пути, проторенному следователем с помощью подыгравших ему профессоров от судебной медицины и неврологии. Счесть Субботина А.М. за уклониста (УПК РФ, ст. 247) и зачитать обвинительный приговор в его отсутствие. И делу № 1-812-08 конец!
Но, в отличие от повторной экспертной комиссии, он хотел лично увидеть подсудимого. Врачи, устав бороться с судьёй за больного, перевели его 02.12.2008 на стационарное лечение в медсанчасть следственного изолятора. Здешние доктора оказались посговорчивее и отпустили 26.01.2009 пациента на встречу с Дягилевым Р.В. Она оказалась единственной. Конвой привез его на каталке и прикрытого белой простынёй. Завозить эту беспомощность в железную клетку было бессмысленно. И снова судье предоставлялась возможность отличиться. Опираясь на заключение повторной комиссионной экспертизы, зачитать над бездыханным подсудимым обвинительный приговор. И концы в воду!
Выручил адвокат, ещё 17.10.2008 разузнавший о психическом заболевании подзащитного (см.). Это подтвердили суду заведующий психоневрологическим отделением тюремной областной больницы и врач-психиатр следственного изолятора. Ходатайство защитника о проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы поддержали прокурор и даже потерпевший предприниматель (см.).
Судья пошёл на поводу юриста, ничего не смыслящего в медицине, и назначил психиатрическую экспертизу (см.). Это соответствовало и УПК РФ (цитирую): «Суд по ходатайству сторон либо по собственной инициативе назначает повторную … судебную экспертизу при наличии противоречий между заключениями экспертов, которые невозможно преодолеть в судебном разбирательстве путем допроса экспертов» (ст. 283, ч. 4).
В отделении судебно-психиатрической экспертизы Тюменской областной клинической психиатрической больницы, так называемом 14-м стражном, за подэкспертным наблюдали врачи со стажем работы 42 (профессор и заведующий кафедрой), 37 и 22 года. Через месяц стационарная экспертиза расписалась в своей беспомощности: «в связи с неясностью клинической картины, для уточнения диагноза (не сказали – какого?) и решения экспертных вопросов направить Субботина А.М. в Государственный научный Центр социальной и судебной психиатрии имени Сербского г. Москва» (см.) Это судья и сделал 23.04.2009 (см.).
Подсудимого и пять томов уголовного дела № 1-41-09 спецвагон притащил в Москву, которой  отступать было некуда. В мае 2009 года в амбулаторных условиях следственного изолятора и за один день она разобралась, что Субботин А.М. не может «правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания … нуждается в направлении в психиатрический стационар специализированного типа» (см.).
14.07.2009, когда заключение москвичей прибыло в Тюмень, судья Дягилев Р.В., в отсутствие больного, освободил его от уголовной ответственности и назначил принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа (см.). На 27 страницах постановления он даже не упомянул о противоречивых комиссионных судебно-медицинских экспертизах. После заключения столичных психиатров они уже ничего не значили.

Послесловие. Так свобода оценки всего лишь двух противоречивых экспертиз санкционировала полярные решения следователя и судьи. Внутреннее убеждение и совесть у правоприменителей оказались разными. Только закон - один, но в одиночестве - бессилен.
Преступника заботливо и безнадёжно врачуют в «психушке» (см.). Внутреннее убеждение следователя не вылечишь. Он переключился на уголовное преследование эксперта, посмевшего перечить его совести, и продолжил испытывать на мне свободу оценки доказательств. Но это уже другая история (см.).